Угол восприятия

В последнее время Вологда заметно преобразилась: повсюду появились клумбы, фонтаны, строятся новые гостиницы, разрабатываются туристические маршруты. Вместе с тем стали разительно заметны почти развалившиеся исторические объекты типа торговых рядов в центральной части города. Как тенденция — активизация градозащитного движения. Какова роль архитекторов в решении застарелой проблемы сохранения лица города? Этот вопрос мы адресовали Альберту Метскому, возглавляющему областной Комитет градостроительства и архитектуры.

—  Альберт Владимирович, с какой стати в Вологде в исторической части возводятся странного вида эклектические постройки? И не пора ли архитекторам, несущим ответственность перед потомками, занять более принципиальную позицию по застройке областного центра?

—  Если вы имеете в виду архитекторов, находящихся на муниципальной или государственной службе, то, наверное, не открою вам секрет, если скажу, что в Градостроительном кодексе отсутствует положение о согласовании объектов с архитекторами. Застройщикам выдается разрешение, основанное на градостроительном плане и регламентах. Там прописывается следующее: какое должно быть здание, его этажность, процент застройки участка, различные инженерные и конструктивные параметры, в том числе и из каких материалов должны быть выполнены стены.

В результате получается так, что последнее слово в вопросе градостроительства вносят не профессиональные архитекторы, а те, у кого на то имеются полномочия о выдаче разрешений на строительство — главы городов. Считаю, это большой ошибкой, которую следует исправить. Об этом, кстати, недавно шла речь на Совете главных архитекторов муниципальных образований, который проходил в Воронеже, и сейчас сообщество архитекторов выходит с предложением в Госдуму о внесении изменений в Градостроительный кодекс РФ.

—  Поговорим о документе, так сказать, нам более близком — генплане застройки города. Вас как архитектора и чиновника этот документ устраивает?

—  Не совсем. Мне кажется, что следует составить более подробные подзаконные акты. У нас в каждом муниципалитете есть подробные документы, касающиеся землепользования и застройки. Они сделаны на основании генпланов. Например, в Вологде подзаконные акты насчитывают примерно полторы сотни страниц. В то же время в Германии такие документы имеют более семисот страниц. Эта разница объясняется тем, что в зарубежных документах весьма подробно прописываются требования к той же застройке исторической части города. На основании архивных исследований немцы четко описывают городскую среду, которую там хотят восстановить. И что примечательно, в Германии нет никаких проектов охранных зон — все отражено в правилах землепользования и регламентах по сохранению облика города.

—  Не раз приходилось слышать о том, что власти необходима новая схема охранных зон Вологды. А в чем, собственно говоря, проблема?

—  Я глубоко убежден в том, что проект охранных зон давно следует переработать. Потому что этот документ был составлен на основании прежнего проекта охранных зон, где совершенно не учитывались потребности развития города. Судите сами, на исторической территории остается лишь один объект, который не способен нести свою функцию жилого здания, поскольку не соответствует требованиям санитарных норм. Казалось бы, чтобы сохранить такое строение в целости (в т. ч. и от поджога), имеет смысл перенести объект в резервацию. Но сделать это невозможно по причине отсутствия такого варианта в проекте охранных зон.

Далее, в этом документе определены зоны без учета угла восприятия, это когда искусствоведы определяют, с какой точки исторический объект лучше всего можно рассмотреть. К слову, углы восприятия или «коридоры видимости» обязательно учитываются при разработке всех туристических маршрутов. Эти углы закоординированы и записаны в документах. И почему бы вне зоны угла восприятия что‑то не построить? А проект охранных зон делать это запрещает. Понятно, что в центре города цена квадратного метра очень высока, поэтому здесь предпринимателям выгодно вести застройку. Однако существующий проект охранных зон, на мой взгляд, не дает городу нормально развиваться. В итоге мы и исторические объекты теряем, и бизнесу не даем вкладывать деньги в воссоздание и реконструкцию таковых, пусть и в виде новодела.

—  Новоделы «под старину» еще называют муляжами, а архитекторы — масками…

—  Можно называть эти строения как угодно, но ничего страшного для городской застройки я в этом не вижу: раз мы не сумели сохранить памятник в первозданном виде, то пусть хоть его восстановленный образ напоминает всем нам об истории города. Кстати, с этой темой столкнулась послевоенная Европа, когда многие дома были разрушены и при этом сохранились старинные постройки. Туда заселялись люди и при этом требовали от власти комфортабельных условий для проживания, которых не могла дать старая планировка. И тогда власть в качестве компромисса приняла законы, определяющие предмет охраны исторических объектов только снаружи. А внутри планировку разрешалось переделывать на современный лад.

—  Принято считать, что со строительством нового здания, замаскированного под старину, исчезает дух ушедшей эпохи.

—  Конечно, уходит. Это и без краеведов понятно. Поэтому мне хотелось бы заострить внимание на содержании исторических объектов, которых осталось не так уж и много. Просто надо расставить приоритеты, чтобы спасти то, что осталось. Скажем, если в таком доме живут граждане, которые не имеют возможности его содержать и реставрировать, то такой исторический объект имеет смысл передать на баланс муниципалитета.

—  Позвольте, как это передать — дом‑то частный?!

— Согласен. С одной лишь оговоркой, никаким законодательством мы не можем понудить собственников жилья вкладывать деньги в ремонт ветхого исторического объекта. А из бюджета на частный дом деньги тратить нельзя — это будет нарушением, нецелевым использованием бюджетных средств. Поэтому выкуп строения мне представляется наиболее оптимальным вариантом. Муниципалитет может приобрести строение у граждан и взять его на содержание, сделать там благоустройство: установить подсветку, прикрепить памятную табличку и так далее, а не ждать, пока дом от ветхости окончательно развалится или сгорит. Конечно, такое решение требует экономического обоснования, надо понимать, как произойдет компенсация средств бюджета, в какой период и в какой форме — это может быть увеличение туристического потока, реализация культурной программы, в конце концов поиск аккуратного арендатора.

—  Кем, на ваш взгляд, сегодня является современный архитектор — законодатель стиля или исполнитель воли инвестора?

—  Тут все зависит от профессионального уровня архитектора. Если его, как говорится, уже кормит имя и его работы носят печать мастера своего дела, то такой специалист непременно будет диктовать заказчику стиль. А вот если, скажем, архитектор еще только пытается найти свой стиль, то можно не сомневаться в том, что заказчик будет оказывать на него существенное влияние. И я считаю, что для городской застройки это беда. Тут важна позиция не только власти, но и общественных организаций. Общественное мнение может и должно подвигнуть власть к сохранению облика городской среды. Ни на минуту не сомневаюсь, что общественность — это та сила, которая в конечном счете призвана уберечь историческую часть города от полного разрушения, поскольку власть в силу законодательных ограничений не всегда в состоянии противостоять урбанистическим тенденциям. Необходимо создать институт общественного контроля над проектно-строительными работами по реконструкции исторической застройки — вплоть до контроля организации строительства и в какой‑то мере используемых строительных материалов. Такую роль могли бы выполнять архитектурно-градостроительные советы, только с маленькой юридической поправкой: решения советов должны носить не рекомендательный, а утверждающий характер.

—  Альберт Владимирович, насколько мне известно, вы недавно вернулись из Хорватии. В связи с этим вопрос к вам как к архитектору: как в этой стране обстоит дело с градостроительной дисциплиной?

—  В Хорватии меня приятно удивил уровень культуры градостроительства, включая аккуратность в строительстве, и соблюдение земельных отношений. Что примечательно, строительные нормы в этой стране были приняты еще в XIV веке, тогда же появился централизованный водопровод. Регламенты в Хорватии соблюдаются строго и неукоснительно. И если в этом документе написано о том, что все дома должны быть из светлого камня с оранжевыми крышами, то застройщик знает, что если не такой расцветки будет крыша или стены дома, то его ожидает большой штраф, не считая расходов на переделку объекта. В Хорватии есть соответствующие службы, следящие за соблюдением строительных норм. Пора бы нам тоже подумать о создании градостроительной полиции. У города должно быть свое лицо, и об этом лице должна заботиться власть. Кстати, в России до революции губернские архитекторы назначались министерством внутренних дел. Это показатель того, какой строгий контроль над строительством осуществлялся в царское время и какое значение придавалось вопросам градоустройства.