Конец капитализма? Политэкономия от Михаила Хазина
Глава «Фонда экономических исследований» Михаил ХАЗИН – фигура крайне неоднозначная. Активно выступающий в масс-медиа, он не раз предсказывал скорейший крах доллара и всей существующей мировой экономической системы. Подчеркивая при этом, что все дело в сроках. Когда ему прямо указывают на ошибочность его ранее сделанных суждений и оценок, он ссылается, что они вырваны из контекста. Так или иначе, интерес к его экспертному мнению не угасает – в очередной раз это подтвердила встреча спикера с предпринимателями, которая состоялась в Вологде в начале апреля. Мы воспользовались этой возможностью и пообщались с Михаилом Леонидовичем на экономические и политические темы.
- Вы известный противник той политики, которую сегодня проводит экономический блок правительства страны. Послушать вас, так во всех нынешних бедах России виноваты окопавшиеся там «либералы»?
- Ну, это сильное упрощение. В конце 80-х у нас было принято решение о том, что социалистическая модель развития экономики не эффективна и не работает. Это утверждение спорное, тем не менее, мы выбрали капиталистическую модель. Поскольку делиться с нами никто не собирался, у нас были отобраны внешние рынки. Поэтому основная претензия у меня не столько к нынешнему правительству, сколько к команде Гайдара. Коли уж он взялся руководить экономической частью, он мог бы драться за эти рынки. Например, мы контролировали 40% мирового авиастроения. И мы отдали его Boeing и Airbus. В результате лишились десятков миллиардов долларов дохода. И так практически во всех отраслях.
При этом модель, которую та команда взяла на вооружение, – модель Вашингтонского консенсуса – означает опору на иностранные инвестиции. Добавленную стоимость должны поучать «они», а не «мы». То есть здесь мы получаем зарплату, а иностранный инвестор – прибыль. Довольно естественна логика для «них».
Что такое иностранные инвестиции? Они делаются в валюте, соответственно, и возврат с них тоже делается в валюте. Если, скажем, инвестор вложил в экономику России миллиард долларов, то он хочет получать как минимум 5%. Т.е. он хочет получать 50 млн долларов ежегодно. Отсюда вывод: если все инвесторы такие скромные, а наша страна от продажи нефти и газа получает 20 млрд долл. в год, то мы можем принять где-то 400 млрд долл. иностранных инвестиций. Это то, что мы возвращаем как плату инвестору. Т.е. иностранные инвестиции всегда ограничены тем объемом валюты, который у нас есть, для того, чтобы их вернуть.
В 2000-е годы у нас был большой приток валюты, и, соответственно, шли иностранные инвестиции. Они были специфические – строили в основном сборочные предприятия, приходилось платить за лицензии, за технологии… К концу 2012 года выяснилось, что новых инвестиции не будет. То есть падающий объем иностранных инвестиций оказался ниже, чем нам нужно для простого воспроизводства экономики. С тех пор она тоже падает.
И эта модель исчерпана. Механизм Вашингтонского консенсуса не может обеспечить рост российской экономики.
Поэтому проблема не в том, правильно или не правильно ведут себя конкретные чиновники в правительстве. Необходимо менять модель. Если не вдаваться в детали, то смысл новой модели в следующем: нужно сделать рубль инвестиционной валютой и обеспечивать экономический рост за счет инвестирования в рублях. Сейчас на практике созданы такие условия, что человек, который инвестирует в рублях, заранее в разы проигрывает тем, кто занимается валютными спекуляциями.
- Как тогда вы оцениваете политику Центробанка по оздоровлению и расчистке банковского сектора? И нормально ли, что топ-5 банков составляют структуры с госучастием?
- Я не знаю, какую цель преследует Набиуллина (председатель ЦБ РФ, - прим. ред.). Поэтому мне сложно оценить правильные ли она меры принимает для достижения своей цели. Мне ясно одно: цели экономического роста у нее нет, потому что она запрещает рублевые инвестиции.
- Это разве рыночная модель, когда государство, по сути, контролирует банковский сектор?
- Она рыночная, поскольку выигрывает тот, у кого максимальная концентрация капитала. А раз максимальная концентрация в госбанках, то от текущей политики выигрывают именно они.
- Переход статистического управления под крыло министерство экономического развития как прокомментируете? Вообще, можно ли доверять официальной статистике в анализе экономической ситуации?
- Статистике нельзя верить никогда, потому что любая статистика – это проверка гипотез. Собственно говоря, утверждение о том, что в стране наблюдается экономический рост, должно звучать так: «гипотеза о том, что у нас экономический рост верна с вероятностью 82,4%».
А почему Росстат отдали Минэкономразвития абсолютно понятно: потому что при всем своем желании Росстат не смог продемонстрировать экономический рост… У нас самый тоталитарный орган – это правительство. Чем отличается демократическое общество отличается от тоталитарного? В демократическом обществе, если есть сигнал о том, что что-то не так, начинается изучение причин, меняется законодательство и т.д., в тоталитарном обществе реакция однозначная: нужно ликвидировать источник неприятного сигнала. Поскольку наше правительство считает, что должен быть экономический рост, а кто-то говорит, что роста нет, надо их уничтожить.
- Тогда есть ли вообще методология, позволяющая адекватно оценить состояние экономики?
- Существует множество косвенных признаков. Типичный пример: когда у вам одновременно рассказывают, что по статистике безработица в США падает, и при этом известно, что сокращается загрузка мощностей, это означает, что имеет место вранье. У нас такая же ситуация.
- Как вы считаете, международные санкции на пользу России или во вред?
- Да, банки не могут занимать на внешних рынках. Но занимать – это не проблема: если очень надо, то они найдут, где занять. Отдавать как, если экономика падает, и уже накоплен большой объем кредитов (сейчас он сравним с тем, который был в 1998 году). Какой смысл людям давать кредиты, если они их вернуть не смогут?
Санкции в целом позволили нам компенсировать негатив от вступления в ВТО.
- Но продовольственное эмбарго рано или поздно закончится, где тогда окажутся наши фермеры?
- Тут есть разные варианты… Я думаю, что мы уже никогда не вернемся к изначальной ситуации. Раз антироссийские группы на Западе есть всегда, то мы всегда можем наши антисанкции обновлять. Да и они признали, что политика санкций – это норма. Поэтому что нам мешает объявить, например, прибалтийские страны фашистскими режимами и в силу этого запретить их импорт. США открыли «ящик Пандоры», который уже не закрыть.
- В Вологде вы презентуете книгу «Лестница в небо: диалоги о власти, карьере и мировой элите». В ней есть такой тезис, суть которого сводится к следующему: для того, чтобы быть успешным, не достаточно быть хорошим специалистом в чем-то, талантливым предпринимателем и т.п. Нужно быть политиком. Почему?
- Власть – это ресурс. И в любой стране борьба за власть – это борьба за ресурс. Как только ваш бизнес перерастает некоторую величину, властные группировки начинают вас видеть. Дальше у вас есть два варианта: вы примыкаете к одной из них либо пытаетесь сохранить независимость. Во втором случае они начинают рассматривать вас как конкурента и, соответственно, истреблять. То есть вам все равно приходиться заниматься политикой, встраиваться в систему.
- Политологи говорят, что сейчас предприниматели реже идут в политику по сравнению с 90-ми годами…
- А Навальный – политик?
- Нет, конечно. Он представитель одной из политических группировок, которая использует его в своих целях. Цели эти – ограничение Путина. Скорее всего, его начинают использовать не только политические, но и административные группировки. И он постепенно переходит в нишу «сливных бачков» типа Хинштейна.
- А кто в таком случае политик?
- Есть два вида построения государства: олигархический и монархический. В олигархическом государстве политика – это взаимодействие олигархических группировок. Правые сменяют левых посредством выборов. А в монархическом политика носит аппаратно-внутренний характер. И в рамках этой модели публичный человек не может сам ничего делать. И даже если он совершает какие-то публичные действия, он не говорит о причинах. Например, Володин – безусловно, политик. Игрок в окружении первого лица. Но мы достоверно не знаем, какую политику он ведет.
- Вы в своей книге пишете, что универсальное правило всех властителей: «своих не сдавать». А как же известный пример Ли Куан Ю, премьер-министра Сингапура, который показательно посадил в тюрьму нескольких друзей, чтобы искоренить коррупцию?
- Ли Куан Ю поставил перед собой задачу: обеспечить высокий экономический рост Сингапура за счет внешнего ресурса. Для этого ему нужно было придать политической системе страны вид, который понятен США.
Что касается друзей, которых он посадил. Они уже вышли из тюрьмы. Вопрос: осталась ли у них собственность, которую они получили, или она была конфискована? Думаю, что первый вариант. Тогда эти посадки можно рассматривать как некий спектакль, направленный на внешнего зрителя.
- Если власть по своей природе иерархична, если власть, как вы утверждаете, дают, а не берут, то на вершине этой пирамиды оказывается некая мировая элита, которой непонятно кто дал власть.
- Она была получена в ходе сложных исторических процессов. Например, группа, которая пришла к власти в Европе в V–VIII веках, вся евпройская аристократия апеллирует к Карлу Великому. Есть мнение, что Рюрик – это тоже потомок одного из его маркграфов. Так вот, эта группа потеряла власть, проиграв финансистам по итогам Первой мировой войны. Проиграла, но не до конца. Это хорошо видно в истории Англии, когда 1936 году убрали короля Эдуарда VIII, аристократа по менталитету, и на его место пришел его младший брат – ставленник финансовых кругов. Брексит – это просто очередной этап этого раскола. Другими словами, мировая элита – это совокупность группировок, образовавшихся в результате многовековых процессов. А порой и тысячелетних, если говорить о Китае.
- И где мы в этой конструкции?
- Мы оказались в очень странной ситуации. В 1918 году в России были физически ликвидированы все представители мировой элиты. И мы не смогли в нее вернуться. Сталин попытался, предложив сильную идею – коммунизм в своей версии. Получил полмира, включая Китай. Но поскольку советская модель проиграла, нас сегодня нет в мировой элите. Иными словами, мы не можем предъявить аргументы и навязать свою повестку. Путин пытается, но он пока в нее не вхож.
- А есть шанс войти?
- Шанс только один. Россия – носитель уникального ресурса. В нашей стране выработан особый экономический язык. Экономикс как господствующая на Западе экономическая теория возникла в качестве альтернативы марксизму. Эта теория исходит из того, что у капитализма нет конца, тема кризиса табуирована. А сегодня мы его видим – рынки стали едиными, расширяться дальше некуда. То есть современная наука не может ни объяснить происходящего кризиса, ни описать хоть какую-то перспективу. Альтернативные школы остались только в нашей стране. Есть «Плехановка», есть Глазьев и его школа, есть наша группа. Их много. Россия – единственное в мире место, где есть возможность разработать концепцию выхода из кризиса не на языке экономикс.
Выражаем благодарность ПЦ «SV-класс» и ООО «Финам-Вологда» за помощь в организации интервью.
Фото: Татьяна Селезнева
Оставить комментарий: